«Арсенал» - 30 лет Российскому джаз-року!
Дмитрий Малолетов
Когда я задумывал эту статью, то хотел в обзорной форме описать
историю легендарного ансамбля «Арсенал», который уже около 30 лет
занимает ярчайшее место в отечественной музыкальной культуре. Но,
изучая исторические материалы, я приходил к выводам, что в краткой
обзорной форме охватить весь спектр тем, связанных с «Арсеналом»
в одной статье просто невозможно. Ведь «Арсенал» это не просто музыкальный
коллектив – это олицетворение целого музыкального пласта, различных
направлений музыки, выходящих за рамки популярных стилей, так называемого,
советско-российского шоу-бизнеса. Примечательно то, что «Арсенал»
никогда не шел на поводу у толпы, а всегда вел ее за собой, обращая
слушателей к вечным ценностям. Каждый этап в истории «Арсенала»
это поиск, смелый эксперимент, новаторство.
Второе – «Аресенал» это, прежде всего, Алексей Козлов – не просто
выдающийся музыкант и композитор, а скорее музыкальный исследователь,
философ, жизненная позиция которого для многих современных музыкантов
должна стать примером. Здесь сразу хочется отметить, что Алексей
Козлов, в отличие от обычных музыкантов, анализирует музыку не только
чисто с музыкальной точки зрения (т.е. под углом гармони, ритма,
оркестровки и т.д.), но и глубоко изучает причинно-следственные
связи возникновения новых стилей, которые связаны с исторической,
экономической, социальной, культурной обстановкой. Анализ социальной
среды, в которой создается музыка, постепенно вывела Алексея Козлова
к глубинному пониманию происходящих в музыке процессов. В этой связи
очень интересен подбор репертуара современного «Арсенала». Концерты,
проходящие к клубе «Форте» представляют собой не просто набор красивых
пьес, а определяют переломные моменты истории, показывают эволюцию
музыки и все это с убедительными пояснениями, ведь Алексей Козлов
просто прирожденный оратор. Ум математика, душа поэта-романтика,
характер воина и все это на основе жизненного опыта и мудрости –
довольно редкие сочетания для обычного музыканта. Именно благодаря
этой удивительной сумме качеств, потрясающей работоспособности и
огромной любви к музыке Алексей Козлов интересен публике как личность,
а его музыка всегда находит своих поклонников, невзирая на политические
и социальные перемены в нашем обществе.
Третье – когда мы говорим об «Арсенале» надо четко себе представлять
в каких условиях происходило его становление и творческая жизнь.
Сейчас все уже забывают о том, что все виды искусства советского
периода для тогдашней власти были не чем иным как идеологическим
орудием. И если кто-либо не вписывался в эту советскую музыкальную
доктрину, а тем более ей противоречил, имел самые неприятные последствия
в виде лишения места работы, принудительного лечения в «психушке»
или вообще, под липовым предлогом, отправлялся «за решетку». В таких
условиях заниматься современным искусством, основанном на общечеловеческих
вне политических ценностях, требует особых сил, преодоления массы
дополнительных препятствий. Следует еще добавить то, что в 70-х-80-х
годах уже прошлого столетия музыкальные коллективы нашей страны
страдали от нехватки музыкальной аппаратуры и качественных инструментов.
Отечественная промышленность советского периода, создавая атомные
подводные лодки и космические корабли, были неспособные выпустить
электрогитару, усилительную систему, не говоря уж о такой роскоши,
как ревербератор или студийный многоканальный магнитофон! Хотя многие
обыватели могут сказать, что настоящий талант всегда будет услышан,
читатели нашего журнала прекрасно понимают роль качественных инструментов
в современных жанрах музыки. Идеологическое давление, отсутствие
информации, трудности организации концертов, нехватка аппаратуры
и инструментов все это отнимало огромную часть сил. В этих условиях
выживали только те, для кого занятие музыкой было не просто ремеслом
или хобби, а целью жизни. Борьба «Арсенала» с советской системой
– отдельная тема в истории этого коллектива.
И последнее, «Арсенал» это настоящая кузница профессиональных кадров.
Практически все музыканты, прошедшие «через» этот коллектив, стали
звездами-инструменталистами, а многие впоследствии стали лидерами
свих собственных коллективов. В этом отношении Алексея Козлова можно
сравнить с Майлзом Дэйвисом, воспитавшим многих мировых звезд джаз-рока.
Если посмотреть на ведущие коллективы страны, аккомпанирующие составы,
то вы увидите, что среди участников этих ансамблей особое место
занимают «ученики» А. Козлова, прошедшие музыкально-профессиональную
и духовную школу «Арсенала». Таким образом, «Арсенал» и лично А.
Козлов не ведая того, стали «курсами профессиональной подготовки»
для всей нынешней музыкально-инструментальной индустрии. С другой
стороны, хочется отметить, что многие музыканты, уходя из «Арсенала»
в коммерческую музыку, зачастую в погоне за материальной прибылью,
теряли свое «лицо» и авторитет в музыкальной среде. Так потеря высоких
ориентиров, отсутствие необходимости постоянно расти в профессиональном
отношении, что являлось атрибутом любого участника «Арсенала», приводила
покинувших группу музыкантов к постепенной деградации. Как здесь
не вспомнить шуточный афоризм выдающейся актрисы Фаины Раневской:
«Все деньги прожрала, а стыд остался…» Во многом история «Арсенала»
для молодых музыкантов, начинающий свой путь, должна быть поучительна.
Таким образом, просто описать историю «Арсенала» с точки зрения
дат, цифр и дискографий, значит упустить самое главное, а именно
найти и проанализировать саму «движущую силу», благодаря которой
Алексей Козлов вот уже 45 лет занимает почетное место на отечественной
сцене. В этой статье я решил отойти от обычной формы - интервью
«вопрос-ответ». Я просто изложу авторский материал, написанный в
разные годы лично Алексеем Козловым, собранный из разных источников.
Я надеюсь, что в этой статье читатели IN/OUT найдут много интересных
фактов из истории легендарного ансамбля и биографии Алексея Козлова.
Предыстория
Официальная дата возникновения ансамбля «Арсенал» - 12 ноября 1973
года. Это была первая репетиция, которая состоялась в классе №18,
в подвальном помещении Дворца культуры «Москворечье». Я преподавал
к тому времени уже несколько лет в Джазовой студии, которая была
организована при этом ДК энтузиастом джаза Юрием Козыревым.
У меня было разрешение занимать этот класс два вечера в неделю.
Но поскольку меня в ДК знали давно, удалось добиться разрешения
воспользоваться классом в еще один из дней, когда он не занят под
какой-нибудь кружок.
Мне не терпелось начать репетиции с новым ансамблем, стиль которого,
абсолютно не вписывался в идеологию Джазовой студии. Тем не менее,
у меня другого помещения для создания своего нового ансамбля не
было, не говоря уж о том, что в этом учебном классе стояла ударная
установка и какая-то аппаратура. Той репетиции предшествовало немало
событий, в результате которых я был полностью подготовлен к решительным
действиям. Еще в начале 70-х я обратил внимание на трио «Emerson,
Lake & Palmer» и под впечатлением от их музыки написал композицию,
которую принес на репетицию своим студентам в «Москворечье». Сам
я в тот период играл к джазовом кафе «Печора» совсем другую музыку,
атональный авангард в духе Орнета Коулмена или Арчи Шеппа. Мою новую
пьесу разучил студенческий состав, и даже сыграл ее на одном из
отчетных концертов Студии. Там все было нормально кроме одного,
не хватало рок-энергетики, это было похоже на джаз. Тогда я решил
начать поиск среди подпольных рок-музыкантов, чувствовавших музыку
совершенно иначе. Но вписаться в рок-подполье тогда было непросто,
особенно, когда тебе тридцать шесть лет и ты не выглядишь как хиппи.
Эта среда была крайне замкнутой, особенно после массовых облав 1971
года. Там боялись стукачей и «хомутов». Прежде всего, я начал слушать
и изучать все, что появлялось в магнитофонных записях на квартирах,
где собирались молодые люди, иногда балуясь марихуаной или морфином.
Сперва я познакомился с коллекционерами, а затем и с организаторами
подпольных концертов, в частности, с Ирой Куликовой. Она то и начала
водить меня на «сэшена», где я стал присматриваться к группам и
отдельным исполнителям. Когда я появлялся там, меня сразу все опознавали
как чужого, поскольку я совершенно иначе выглядел. И вот как-то
само собой произошло так, что я постепенно преобразился в истинного
хиппи, причем не только внешне, но и внутренне. Я отошел от имиджа
“штатника-бопера”, стал носить “джинсу” и длинные волосы, вращался
в совсем ином андеграунде, среди очень молодых людей. Для меня контакт
с хиппи был не столько образом жизни, сколько возможностью слушать
все последние записи рок-групп, ходить на подпольные рок-концерты,
слушать новых музыкантов. Среди моих друзей-джазменов я не встретил
никакой поддержки новой идеи - играть джаз-рок. Более того, мой
поворот в сторону рок-музыки был встречен многими отрицательно,
а иногда даже с осуждением. Дело в том, что тогда в джазовой среде
рок считался чем-то примитивным и плебейским, отношение к нему было
приблизительно таким же, как сейчас у нормальных людей к дешевой
«фанерной» попсе. И дело здесь не только в кастовой ограниченности,
а скорее - в незнании, ведь тогда достать записи фирменных рок-групп
было крайне сложно.
Мои новые знакомые нравились мне, несмотря на огромную разницу в
возрасте, знаниях и жизненном опыте. У них было то, чего не было
у молодых «отщепенцев» нашего поколения. Наряду с озлобленностью
против режима в них присутствовала какая-то особая наивность и доброта,
а также полуосознанная тяга к духовной жизни, неважно к какой -
к христианству, буддизму, оккультизму. Это было веянием времени,
охватившим молодежь многих стран мира.
Мои посещения рок-концертов в подвалах и разных Домах Культуры не
дали утешительных результатов. Я прослушал много составов, и понял,
что каждый из них сориентирован на какое-нибудь одно направление
или даже на одну известную группу. Это были откровенные подражатели,
и ничего зазорного в этом не было. Постепенно я стал ориентироваться
в мире довольно обширного московского рок-подполья. Первый опыт
сотрудничества свел меня с двумя стихийными виртуозами - бас-гитаристом
Николаем Ширяевым и гитаристом Игорем Дегтярюком, исповедовавшими
музыку Джими Хендрикса. Добавив к ним джазового барабанщика Гену
Зайцева, я сделал квартет, с которым попробовал играть нечто близкое
к блюз-року, пытаясь изменить свою привычную фразировку и звук.
Этим составом мы выступили на знаменательном ночном концерте в Театре
на Таганке, по приглашению Юрия Любимова. На него пришли актеры
нескольких московских театров и некоторые представители диссидентской
интеллигенции. Все это было тайно и неофициально, и имело огромный
резонанс. Затем я решил добавить к этому составу духовые инструменты
и сделал, а вернее - «снял» на слух несколько аранжировок с первой
пластинки « Chicago ». Кроме того, я «подложил» медные инструменты
под некоторые песни из репертуара Джими Хендрикса. С этой программой
мы выступили на концерте в ДК института им. Курчатова, вызвав огромный
ажиотаж у хипповой аудитории. В 1972 году я собрал еще один состав,
куда входил на клавишах Игорь Саульский, на бас-гитаре Александр
Лосев, на гитаре Стас Микоян, на барабанах Володя Заседателев, и
духовая группа. Концерты в институтах и в ДК «Энергетик» также поразили
молодую аудиторию. Я убедился, что нахожусь на верном пути.
Но я задумал уже более серьезную программу и поэтому мне нужны были
настоящие профессионалы, умеющие хорошо играть по нотам. Тромбонист
Вадим Ахметгагеев познакомил меня с духовиками – студентами Консерватории.
Предложили свои услуги выпускники Гнесинского ин-та бас-гитарист
Сергей Стодольник и барабанщик Сергей Ходнев. Из прежнего состава
остался лишь Игорь Саульский. Честно говоря, я уже не помню, кто
привел ко мне вокалистов Мехрдада Бади по прозвищу «Макар», Тамару
Квирквелия, Олега Тверитинова и Валерия Вернигору. Но они сразу
понравились мне по всем статьям. Первая встреча нового ансамбля
состоялась в «Москворечье» 12-го ноября 1973 года.
К тому времени я понял, что джаз-рок ансамбль должен иметь название,
что соответствовало традициям рок-культуры. Я заранее придумал несколько
слов, которые, как мне казалось, отражали бы сущность будущего коллектива.
В результате остались два имени - «Наутилус» и «Арсенал». Первое
незамысловато намекало бы на вечную подпольность и мятежность, подобно
тайной подводной лодке капитана Немо из романа Жюля Верна, борющейся
за свободу против поработителей. Название было неплохим, коротким
и запоминающимся, но я случайно узнал, что такая группа уже есть
где-то на Западе. Тогда я решил оставить название «Арсенал», в котором
сочеталось несколько намеков. Во-первых, само слово звучит мощно.
Во-вторых - оно означает (согласно словарю иностранных слов) не
только склад оружия, а и богатый выбор средств, то есть набор разных
музыкальных стилей. И в-третьих - в корне этого названия лежит латинское
«Арс» - «искусство». Так что, благодаря игре слов, название «Арсенал»
приобретает иной смысл.
Неофициальный «Арсенал»
Когда на первой репетиции я предложил это название, возражений
не было. И мы приступили к разучиванию принесенных мной партитур.
Это были, в первую очередь, сделанные мной аранжировки основных
арий и эпизодов из рок-оперы «Jesus Christ Superstar», некоторые
хиты из репертуара « Blood, Sweat&Tears », «Tower of Power»
или « Chicago », а также немного инструментальной музыки - моя «Элегия»,
«Freedom Jazz Dance» Эдди Хэрриса и что-то еще. Все было заранее
расписано на ноты, кроме вокальных партий. Но здесь проблем не было.
Вокалисты знали и тексты и музыку прекрасно, поскольку все это было
точно «снято» с магнитофонных записей в лучших традициях рок-подполья.
Мы стали собираться регулярно в этом крохотном классе, где еле хватало
места для того, чтобы разместиться со всеми инструментами и тем,
что тогда называлось «аппаратурой». Мы задыхались там от нехватки
воздуха, глохли от жуткой громкости, но были счастливы, поскольку
у нас все стало получаться, дело пошло быстро. Все понимали, что
происходит нечто новое, что такого не делал никто, и это придавало
дополнительный заряд сил, несмотря на отсутствие какой-либо надежды
на реальность официального признания нас властями. Но об этом по
началу даже и не задумывались. Скорее хотелось сделать программу
и показать ее публике. И это произошло приблизительно через месяц,
то есть в конце 1973 года. В ДК «Москворечье» обычно проводились
отчетные концерты Студии, где выступали не только ее студенты, а
и также известные московские джазмены, тем более, что среди преподавателей
были, помимо меня Игорь Бриль и Герман Лукъянов. Обстановка на этих
концертах была чисто джазовой и я понимал, что выступать мы будем
не перед своей аудиторией. И, тем не менее, мы пошли на это. К тому
же мы были обязаны показать, что не зря использовали помещение в
течение месяца. Публика приняла нас очень горячо. Джазмены были
шокированы, а начальство слегка испугалось, осознав, кого они пригрели
у себя на груди. Ведь к тому времени отношение властей к джазу смягчилось,
чему способствовала огромная и пугающая популярность рок-музыки,
связанная, вдобавок, с неуправляемым движением хиппи. А все члены
«Арсенала», включая и меня, выглядели именно так, в драной джинсе,
с длинными волосами, с особой манерой держаться. К тому же, на концерте
впервые прозвучала на английском языке опера «Jesus Christ Superstar»,
а это уже было связано с понятием «идеологическая борьба». Советская
власть как огня боялась несанкционированного распространения любой
религии. Ведь молодые люди, поверившие в учение Христа или Будды,
не захотят никого убивать, не станут настоящими советскими солдатами,
пограничниками, ВОХРавцами, тюремщиками. Не захотят вступать в комсомол
и в партию. Лозунг «Мир и любовь», популярный среди «детей-цветов»
всего мира, не устраивал хозяев Советской Империи.
Для меня этот концерт стал рубежом. В глазах общественности я перешел
в другую категорию, в другой социальный пласт, гораздо теснее связанный
с диссидентством. Я почувствовал это после первых же концертов «Арсенала»
за стенами «Москворечья». Одно из таких выступлений 6-го января
1974 года на творческом вечере Василия Аксенова в Центральном доме
литераторов было первым серьезным столкновением с идеологическими
церберами. Это событие подробно описано в моей книге «Козел на саксе»,
а также в романе самого Аксенова «Ожог». Но один из наших последующих
концертов в Доме культуры онкологического центра на Каширке имел
уже криминальный оттенок и суровые последствия. Там были выбиты
стекла, выдавлены двери и вообще наблюдалось скопище хиппи со всей
Москвы, что приравнивалось почти к терроризму. После концерта была
облава с «раковыми шейками», вызов на допросы меня и некоторых членов
«Арсенала». Само печальное, что на допрос вызвали директрису «Москворечья»
и руководителя Студии Юрия Козырева, после чего он попросил меня
больше в ДК не показываться, чтобы не прикрыли Студию.
К этому времени у «Арсенала» все выступления в Москве прекратились.
Власти четко следили за нашими попытками сыграть где-либо и предотвращали
концерты, запугивая их организаторов. Так были в последний момент
отменены концерты в театре «Современник», в «Моспроекте», В Институте
им. Баумана. Поняв, что это может плохо кончиться, мы сами прекратили
попытки выступать и продолжали лишь репетировать. Правда, за это
время нам представилась возможность записаться в ГДРЗ - доме звукозаписи.
Это произошло случайно, при помощи работавшего на радио музыкального
критика Аркадия Петрова. Запись носила чисто партизанский характер.
Нам дали студию буквально на пару часов. Поэтому мы записывались
сходу, без дублей, сразу начисто без возможности что-либо исправить.
После записи я попросил сделать мне копию пленки и был прав. Вскоре
работники редакции, опасаясь, как бы чего не вышло, стерли оригинал.
А осенью 1974 года, когда давление на нас со стороны партийных московских
властей и организации, выдававшей себя за ОБХСС, заметно усилилось,
со мной неожиданно связались работники посольства США в Москве и
предложили выступить в Спасо Хаузе, доме Посла в Рождественские
праздники, 24-декабря перед сотрудниками посольства. Несмотря на
рискованность такого шага, я понял, что в этом единственное спасение,
что после этого с нами нельзя будет незаметно расправиться, скажем,
рассовать по психушкам, посадить под любым предлогом. Концерт прошел
с большим успехом, был записан на пленку, и его фрагменты сразу
же были переданы по «Голосу Америки». В американской прессе появилась
информация о нас. Политические журналисты извлекли из этого свою
пользу, а мы стали неприкасаемыми. Зато надолго засели в своем подвале,
играя для самих себя или для немногочисленных друзей, которых приглашали
на репетиции.
Филармонический «Арсенал»
Именно в этом подвале нас и услышал директор Калининградской филармонии
Андрей Макаров в 1975 году и решил устроить нас к себе на работу,
понимая, какие выгоды это сулит в случае удачи. После долгих мытарств,
поездок в далекий Калининград на прослушивания мы были приняты на
работу в филармонию в июне1976 года, став первым официальным джаз-рок
ансамблем в СССР. Летом 1976 состоялись наши первые официальные
гастроли по Российской провинции. И сразу начались неприятности.
В Министерство культуры РСФСР, которому подчинялась Калининградская
областная филармония, пошли «сигналы» с мест, из Обкомов КПСС или
Управлений культуры при Горисполкоме, от начальников, которые были
потрясены головотяпством тех, кто допустил к концертам это безобразие.
Они открыто заявляли, что вся идеологическая работа, которую они
ведут с молодежью, идет насмарку после приезда такой про-западной
группы как «Арсенал». Надо отметить, что в первые месяцы нашей работы
мы еще и выглядели не по эстрадному, а как обычные хиппи, что пугало
власти даже больше, чем наша музыка: арии из оперы об Иисусе Христе,
хиты на английском языке. И это на фоне того, что всем без исключения
ВИА было запрещено петь по-английски. «Сигналы», а попросту говоря
- доносы на нас приходили к заместителю министра композитору Александру
Флярковскому. Он сам мне тогда о них и сообщал, и ходу им не давал,
все прекрасно понимая. Будь на его месте другой человек, нас бы
сразу разогнали.
Понимая все это, я и сам предпринял ряд необходимых шагов. Я настоял,
чтобы нам купили для выступления скромные темные костюмы, белые
рубашки и бабочки, как у симфонических оркестрантов. Длинные волосы
мы стричь не стали, естественно, а просто собирали их в пучок перед
концертом, чтобы не дразнить гусей. Постепенно «Арсенал» перешел
ко все более сложной инструментальной музыке, а доля вокала в концерте
значительно уменьшилась. В начале 1977 года мы были на гастролях
в Риге и тогда, послушав наше первое выступление, руководитель местного
отделения Всесоюзной фирмы «Мелодия» Александр Гривас предложил
нам записаться на студии с тем, чтобы когда-нибудь издать это на
пластинке. Мы с радостью согласились и между концертами записали
четыре композиции. Все это делалось без согласования с Москвой,
но, в конце концов, действительно было издано «Мелодией» в 1980
году к Олимпиаде-80.
С осени 1977 года мы перешли к исполнению только инструментальной
музыки. Мехрдад Бади, перс, живший в СССР, собирался уезжать в Англию
учиться в музыкальном колледже. Тамара Квирквелия выходила замуж
за итальянца и тоже собиралась «сваливать». Так начался второй период
“Арсенала” - без вокала, но еще с секцией духовых. В этой ситуации
я перестроил нашу программу, взяв ориентир на собственную музыку,
а также на обработки пьес наиболее близких нам авторов, таких как
Чик Кориа , Махавишну, Джо Завинул , Хэрби Хэнкок , Жан-Люк Понти
. Так «Арсенал» постепенно перешел от джаз-рока к концептуальной
музыке «фьюжн». В октябре 1978 года Министерство культуры РСФСР
послало «Арсенал» представлять Советский Союз на одном из самых
крупных тогда в Европе международный фестиваль «Джаз Джембори» в
Варшаве. Это было серьезным испытанием для молодых музыкантов, впервые
выпущенных за рубеж и попавших в ситуацию, когда ты стоишь на сцене,
где перед тобой выступал Арчи Шепп, а после выйдет играть Декстер
Гордон. Тем не менее, сыграли без ошибок и получили хорошие отзывы.
Особенно приятно было услышать теплые слова от прекрасного польского
музыканта Чеслава Немана по поводу нашей версии старинной русской
песни «Как при вечере». В 1980 году «Арсенал» участвовал в двух
международных фестивалях – «Berliner Jazz Tage» в Западном Берлине
в Словакии на «Братиславской неделе джаза». А затем произошла ощутимая
смена стиля и состава ансамбля. Меня все больше тянуло к более камерным
формам музыки, которая относилась чаще к направлению «world music»
или «new age», чем к «funky-fusion». Я стал писать музыку, где духовые
инструменты были абсолютно неприменимы, а вместо них я ввел синтезаторы,
не так давно появившиеся в мировой практике и бывшие у нас в стране
чрезвычайной редкостью. Моим идеалом были тогда творчество Джо Завинула
и его «Weather Report» , музыка группы «Oregon», а также записи
германской фирмы ЕСМ. Все, что удавалось заработать, тратилось на
приобретение новых и новых моделей клавишных инструментов. Сам я
стал меньше играть на саксофоне и начал исполнять партии второго
клавишника. Само собой получилось так, что за весь концерт группа
духовых выходила на сцену один или два раза. Они все понимали и
сами сказали мне, что уходят. Расстались мы по-доброму, без обид.
А «Арсенал» стал выступать в уменьшенном составе. Сменился и барабанщик.
Ветеран «Арсенала», прекрасный мастер Стас Коростелев ушел по личным,
семейным причинам, а на его место мы пригласили молодого ленинградца
Валерия Брусиловского. Чтобы усилить гитарную сторону оркестровок,
я пригласил в добавление к Виталию Розенбергу юного Виктора Зинчука,
который пропадал в эстрадно-симфоническом оркестре Всесоюзного радио
под управлением Ю. Силантьева, записывая фонограммы советских песен.
На его долю выпало исполнение партий на акустической гитаре в духе
Маклафлина или Ральфа Таунера, что у него получалось блестяще. Позже,
когда, уйдя из «Арсенала», он сделался электро-гитаристом, исполняющим
поп-классику в доступной форме, от того Зинчука не осталось ничего.
Так начался третий период в биографии ансамбля. С этим составом
«Арсенал» сделал качественный скачок в смысле поисков своей музыки.
Начинало создаваться свое лицо коллектива. Но обратной стороной
медали было то, что наша старая публика, воспитанная на традиционном
джаз-роке, не всегда принимала новый подход к музыке. Вдобавок,
я взялся еще и за освоение русской классики в лице Прокофьева, Бородина
и Рахманинова. Это сделало наши концерты более спокойными и элитарными.
Меня это радовало, но некоторые молодые музыканты были явно не готовы
к такому повороту. Напомню, что мне было уже за сорок, а моим коллегам
- еще далеко до тридцати. Меня внешний успех уже не так волновал,
но в молодом возрасте все иначе. Перед тем, как тот состав распался,
мы успели записать второй альбом «Арсенала» под названием «Своими
руками».
Короткий четвертый период «Арсенала» был связан с частичным переходом
к облегченному фанки-джазу типа Джо Сэмпла, Гровера Вашингтона или
Боба Джеймса. Где-то году в 84-м, не взирая на внешний успех, я
начал чувствовать, что для “Арсенала” наступил некий критический
момент, как в творческом плане, так и в смысле популярности. Ведь
ансамбль существовал уже десять лет, причем последние шесть из них
провел на гастролях, побывав по несколько раз в основных городах
страны. Он перестал быть запретным плодом, а сделался скорее мерилом
качества, неким профессиональным эталоном. Как-то неожиданно стало
ясно, что за это время подросло новое поколение, имеющее абсолютно
другие культурные ценности. Практически, поколение хиппи сменилось
тогда поколением дискотечной молодежи, а также панками с их презрением
к профессионалам. Но последовавшая за этим культура пост-панка в
лице “новой волны”, замешанная на рэггей, а также на хип-хопе, дала
действительно новую эстетику и целый фейерверк новых направлений
в поп-музыке, и это невозможно было не заметить. В моем сознании
произошел переворот, так как к музыкальной новизне добавилась новизна
имиджа и поведения музыкантов, зародившаяся в новом искусстве видеоклипа,
причем в очень понятном мне сюрреалистическом ключе. В “новой волне”
я увидел много общего с эстетикой обериутов - поэтов Заболоцкого,
Хармса, Олейникова, Введенского. Я открыл для себя группы “Madness”,
“Bad Manners”, “Matia Bazar”, и мне страшно захотелось перенести
хотя бы элементы этого “прикольного” поведения на нашу сцену.
Когда я впервые попытался объяснить музыкантам “Арсенала” чего я
от них хочу, реакция была неоднозначной. Те, кто помоложе, поняли
эту идею сразу. Более солидные музыканты восприняли мое предложение
о театрализации нашего концерта без энтузиазма. В тот момент я особенно
остро ощутил простую истину, что концерт, это то место, куда публика
ходит не только слушать, но и смотреть на музыкантов. Так незаметно
начался переход к пятому, театрализованному периоду в истории ансамбля.
Исходя из новых задач, я пригласил в “Арсенал” молодых профессионалов
не из джазовой, а скорее из поп-рок среды, более открытых к современным
видам музыки. Это были: гитаристы Андрей Батурин и Иван Смирнов,
клавишники Андрей Виноградов и Александр Беляев, бас-гитарист Сергей
Катин. Сначала барабанщиком был Николай Карсаулидзе, который быстрее
всех освоил брейк-данс, но на гастролях неожиданно сломал руку и
на его место пришел виртуоз Алексей Гагарин. Уже имея опыт самодеятельной
режиссуры собственного концерта, я решил прибегнуть к помощи профессионала
в постановке пластики движений, поскольку именно в этой части самодеятельность
была недопустима. Более того, я решил все задумки в стиле “новой
волны” осуществить на базе движений брейк-данса, который мы назвали
“ритмической пантомимой”. Для этого я пригласил в ансамбль профессионала,
одного из ведущих артистов пантомимы, бывшего солиста Театра Мацкявичуса
- Павла Брюна, как исполнителя и как педагога по пластике. При этом
мне удалось достать две редкие видео-школы по брейку и электрик-буги,
на основе которых наши регулярные занятия.
Мы сделали уникальный концерт, где музыканты двигались как настоящие
брейкеры, исполняя свои роли и, одновременно, играя живьем на инструментах
довольно непростые партии. Вся сложность была в синхронизации противоречащих
друг другу движений. У каждого музыканта был свой имидж, соответствующий
его характеру и телосложению. Так Сережа Катин был роботом-хоккеистом,
Ваня Смирнов - хулиганом, Андрей Виноградов был наряжен маленьким
мальчиком-пузырем, в коротких штанишках, с веснушками, Саша Беляев
представлял неуклюжего интеллигента. Я и Павел Брюн изображали советских
бюрократов-роботов, в соответствующих костюмах и шляпах, с папками,
какими-то бумагами, с намеками на взятки. Все это было во втором
отделении, зато в первом мы позволяли себе исполнять самую, что
ни есть сложную, концептуальную музыку. Концерты шли с колоссальным
успехом, а главное мы сами получали от них удовольствие, веселились,
как хотели.
С 1987 по1990 год «Арсенал», отказавшись от театрализации программы,
перешел к исполнению главным образом собственной инструментальной
музыки, добиваясь успеха за счет слаженности, виртуозности исполнителей,
чувства формы и ощущения современности стиля. Но этот, шестой период
в истории ансамбля закончился, когда в конце 1990 года нас просто
уволили из филармонии. Страна разваливалась. Прекрасные музыканты
остались без работы, идеально отлаженный механизм был разобран на
детали.
Новый «Арсенал»
В августе 1994 года я получил предложение от продюсера Юрия Володарского
вновь собрать “Арсенал” для участия в еженедельном теле-шоу “Лучшие
из лучших” на канале НТВ. Была предложена постоянная финансовая
поддержка и репетиционная база, а также гарантировано исполнение
одной собственной пьесы в каждом шоу, “живьем” в эфире. Я согласился.
Так начался седьмой период жизни ансамбля “Арсенал”. Я пригласил
тогда в состав молодых музыкантов, профессионалов нового типа, способных
играть самую разную музыку. Это были - клавишник Вячеслав Сержанов,
бас-гитарист Евгений Шариков, гитарист Константин Серов и барабанщик
Аркадий Баклагин. В 1995 году телепрограмма прекратила свое существование
и «Арсенал» вновь оказался без постоянной финансовой поддержки.
Весной 1995 года ко мне обратилась певица Тамара Гвердцители с предложением
поехать на гастроли в США с совместными концертами. Мы договорились,
что в первом отделении будет звучать музыка «Арсенала», а во втором
она будет петь свою программу в нашем сопровождении. Мы дали вместе
с ней концерты в четырнадцати городах США. Одно из выступлений состоялось
в знаменитом Карнеги Холле, в Нью-Йорке. Этим составом «Арсенал»
выступил в живом эфире на радиостанции «Панорама», после чего в
продаже появилась пиратская видеокассета с записью этого концерта.
Наступили новые времена.
… Теперешний, восьмой состав «Арсенала» начал играть в январе
1999 года. Но предшествовало этому появление «Арс Нова Трио» в августе
1998 года. Я создал его для постоянной работы в клубе «Форте». В
состав Трио вошел испытанный по предыдущему составу «Арсенала» бас-гитарист
Евгений Шариков и клавишник Дмитрий Илугдин. Сперва мы начали играть
без барабанов, в стиле, который я бы назвал как “new emotional music”.
С начала 1999 года мы решили добавить барабанщика, и вновь называться
«Арсеналом». Так у нас появился Юрий Семенов. Сегодняшнюю программу
«Арсенала», отражающую практически все предыдущие периоды, трудно
отнести к какому –либо направлению. Она строится по принципам постмодернизма,
допускающего эклектическое смешение осколков разных культур. Мы
нередко прибегаем к сотрудничеству с «гостями» - близкими нам по
духу исполнителями. Среди них можно отметить таких как гитарист
Игорь Бойко или скрипач Феликс Лахути.
Послесловие
История «Арсенал» этим не кончается. Алексей Козлов, слава Богу,
полон сил и жизненной энергии. 45-ти летний творческий путь, наполненный
событиями, прошедший в вечном поиске и постоянной работе над собой
сделали Алексея Козлова поистине легендарной личностью. Радует то,
что в наши дни для жителей Москвы и гостей столицы «Арсенал» стал
более близок и доступен. В настоящее время «Арсенал» выступает в
клубе «Форте» по пятницам с постоянно обновляющейся программой.
А по четвергам в том же «Форте» можно услышать «Рок-группу «Арсенал»,
в которую прибавился вокалисты Валерий Каримов и Ирина Кравченко,
а также гитарист Олег Пластинкин. Этот состав исполняет классику
«прогрессив-рока» в новых версиях – музыку таких групп как “Yes”,
“King Crimson”, “Atomic Rooster”, “Genesis”, “Led Zeppelin”, “ELP”,
“Rush”, а также возрожденный вариант рок-оперы “Jesus Christ Superstar”.
Хочется отметить, что попасть на выступления «Арсенала» достаточно
проблематично. Небольшой зал клуба «Форте» всегда переполнен, что
примечательно, не только старыми поклонниками группы, но и молодежью,
которая с удовольствием слушает «Отца российского джаз-рока».
Остается только пожелать коллективу и лично Алексею Козлову дальнейших
успехов в творчестве! Это замечательно, что в России есть такие
музыканты, такие люди!
|
