Российский клуб гитаристов

Авалон
Школа Гитаристы Инструменты/Оборудование Звукозапись Магазин

 

Кен Хенсли "Еще одно интервью"

Александр Хорев ( IN/OUT - Техника в шоу-бизнесе)

Кен Хенсли:
«На цифровых технологиях уже выросло целое поколение музыкантов, которые думают, что аналоговый звук — это такой плагин».

 


Находясь в Москве, Кен Хенсли вел дневник, который затем был опубликован на его сайте www.ken-hensley.com. В дневнике, снабженном множеством интересных деталей и размышлений, есть такой момент: «Этот проект вызывает большой интерес у местной прессы, поскольку я стал первым, как здесь говорят, «западным» артистом, который решил записать альбом в московской студии». В том же дневнике на странице, посвященной четвертому дню пребывания в Москве, есть такие строчки: «После еще одного интервью и ланча мы закончили первые шесть вокальных партий…» Это самое «еще одно интервью», организованное дирекцией «Петростудио» специально для журнала IN/OUT, мы и хотим предложить вашему вниманию.
Информация о том, что легендарный композитор и клавишник Кен Хенсли собирается записать антологию своих песен на «Петростудио», стала просачиваться еще в конце зимы. Прежде чем столь интересная затея обратилась в реальные часы студийного времени, прошло без малого полгода. И вот, на дворе июнь, а в «Петростудио» раздаются нетленные аккорды «July Morning».

Двенадцать часов дня, холл «Петростудио». Я жду. В том, что выбор пал именно на «Петростудио», нет ничего удивительного. По своей оснащенности это одна из лучших студий в Москве, но дело тут даже и не в оснащенности. Дело в том, что не так давно «Петростудио» поставила перед собой задачу выйти на международный рынок звукозаписи и с тех самых пор твердо следует заданным курсом. Антология песен Кена Хенсли стала первым иностранным проектом, доведенным до стадии реализации. Это событие без всяких скидок можно назвать историческим, поскольку никто до этого ничего подобного не делал.

Вот и сам Кен Хенсли. После того, как нас представили друг другу, мэтр вежливо попросил меня подождать еще полчаса и отправился допевать вокальную партию «July Morning». Полчаса на то, чтобы закончить часть работы. Весь регламент работ расписан с точностью до часа. Работа идет не по вдохновению, а строго по плану. Студийное время на Западе принято ценить, а потому все строго по графику.

Глядя на Кена Хенсли, хочется бросить курить, взять за правило заниматься спортом и всяческими другими способами поддерживать себя в такой же отличной физической форме. Сейчас ему 58 (на момент выхода журнала Кену Хенсли исполнится уже 59), но этот человек легко, как мне кажется, заткнет за пояс многих 30-летних. В Москву Кен прилетел из Испании, пережив сложности с получением визы, сборы, перелет, заселение в гостиницу и разницу во времени. В результате 28 часов без сна. Любой другой, оказавшись после такого в гостинице, первым делом повесил бы на дверь табличку «не беспокоить» и с чистой совестью отдал бы сну хотя бы часиков пять. Любой другой, но не Кен Хенсли. Душ, завтрак и вперед, на студию. На первый взгляд, удивительная энергия для такого почтенного возраста, хотя на самом деле чему тут удивляться — это его жизнь.
Ровно через полчаса Кен Хенсли выходит в холл студии. Садится за стол, ставит перед собой чашку чая и доливает в нее немного молока. «Чай очень полезен для голоса. Во время записи лучше всего пить чай с лимоном, но сегодня мы пишем не основной вокал, — объясняет мне Кен, уловив мой взгляд, следящий за его манипуляциями с 200-граммовым пакетикоом «Домика в деревне». — Итак, я готов».

Кен, в двух словах о проекте.

— Мы работаем над первым диском трехдисковой антологии моих песен. В этой работе я хочу вдохнуть новую жизнь в уже подзабытые вещи. На этой пластинке они действительно должны зазвучать по-новому. У них будет новая аранжировка, инструментальная часть, которую исполняют приглашенные музыканты, а также будем записывать несколько треков с симфоническим оркестром.

Я знаю, что в этом проекте работают русские музыканты. Что вы можете сказать относительно их уровня, учитывая то, что наши музыкальные традиции довольно сильно отличаются от традиций стран, в которых зародилась рок-музыка? Там главенствующую роль играет ритмика, у нас мелодика…

— Когда мы обсуждали этот проект, я совершенно ничего не знал о том, что представляют из себя русские рок-музыканты. Но когда меня познакомили с некоторыми из них, я обнаружил просто потрясающий уровень подготовки. Очень высокий уровень. Невероятно высокий. Но вместе с тем люди играют несколько зажато, напряженно, скованно, слишком правильно… Поэтому сейчас я потихоньку учу тех, кто работает вместе со мной над этим альбомом, быть более раскованными. Учу не бояться ломать музыкальные правила. Все время говорю им: расслабься, расслабься, просто играй, не думай…

Получается?

— Да, все нормально.

А есть ли какой-то рецепт, с помощью которого можно стать настоящим рок-музыкантом? Например, занимайся по столько-то часов в день, и все получится.

— Лично у меня нет. Я знаю лишь то, что рок-музыка, как, наверное, и любая другая — это определенное состояние. Тут не столько важны какие-то технические приемы, сколько твое отношение, видение… Один и тот же аккорд можно сыграть совершенно по-разному, и как он прозвучит, будет зависеть от твоего отношения. Лично у меня нет никакой системы занятий. Я не занимаюсь музыкой по часам, поскольку где бы я ни был и что бы при этом ни делал, я занимаюсь музыкой. Копилку эмоций можно наполнять все двадцать четыре часа в сутки. Даже когда ты спишь. Вот эти эмоции и важны в музыке. А техническая часть — это далеко не самое сложное.

Даже само деление на рок, джаз, блюз или что-то еще мне кажется не совсем верным. Лично я просто пишу музыку. Делаю свою работу. Я считаю, что Бог дал мне жизнь и для того, чтобы я писал музыку. Хорошо это получается или плохо… Я обычный человек, я пробую, ищу, ошибаюсь… Иногда поиски заводят меня совершенно не туда, куда бы мне хотелось. Приходится возвращаться и начинать снова. В этом и есть суть творчества. Творчество — это ведь не процесс, это состояние. Творчество окружает нас везде. И это относится не только к писателям, актерам или музыкантам. Каждый человек должен быть в той или иной степени творческой личностью, поскольку прикладывать творческие усилия приходится везде. Когда человек управляет машиной, он думает, как проще и быстрее проехать — это тоже творчество. Когда моя жена готовит на кухне еду — это тоже творчество. Когда садовник выращивает сад — это тоже творчество, хотя на первый взгляд может показаться, что он просто перекапывает лопатой землю. Я считаю, что на свете нет нетворческих людей, просто свои усилия они прикладывают в совершенно разных направлениях.

Есть какие-то вещи, которые вас вдохновляют? Книги, фильмы или что-то еще?

— Я не думаю, что это именно книги или фильмы… Вдохновение скорее приходит из личного опыта, из переживаний. А для того, чтобы это вышло наружу, нужно раскрыться. Открыть сознание. Хорошую песню невозможно сочинить по собственному желанию. Ее можно лишь дождаться. Когда придет время, она появится сама, вобрав в себя твой эмоциональный опыт.

Это же относится и к рок-музыке?

— Разумеется, в рок-музыке это выражено даже в большей степени, ведь рок-музыка — это музыка экспериментальная. Это в большей степени психологическая или ментальная вещь, нежели просто форма и техника.

Для реализации этого проекта вы могли бы выбрать любую студию. Почему именно Москва?

— Я давно испытываю самые теплые чувства к этому городу. Мне нравятся его люди. Поэтому, когда мне сказали, что есть такой вариант, я решил попробовать. А почему бы и нет?

Что в вашем понимании «хорошая студия»? Не могли бы вы сформулировать три—четыре составляющих, без которых к студии нельзя применить термин — хорошая?

— Это хороший вопрос. Так сразу и не ответить. Скорее всего, хорошая студия — это некий баланс между оборудованием и умением людей. В отношении студии я думаю, что умение людей так же важно, как и непосредственно оборудование. Мне доводилось бывать на студиях, стоимость которых составляет порядка десяти миллионов долларов, но при этом персонал студии не знает, что нужно со всем этим делать. Толку от оборудования в такой ситуации ровно ноль. Итак, первая составляющая — это максимально качественное оборудование и уровень подготовки персонала. Вторая составляющая, на мой взгляд, — это внимание к мелочам. Оборудование должно быть правильно инсталлировано. Мелочи в этом вопросе очень важны. Компромиссы недопустимы даже в таких на первый взгляд несложных вопросах, как кабели и коммутация. Все без исключения компоненты должны соответствовать определенному уровню. Затем дизайн студии. Я имею в виду акустический дизайн. Акустика помещений, их подготовленность. Сюда же я отнес бы и мониторинг. Без хороших мониторов невозможно сделать качественную запись. Ну, и в конце концов, для меня как исполнителя очень важен набор микрофонов, которыми располагает студия. Есть перечень микрофонов, которые необходимо иметь, если мы говорим о студии высокого класса.

А стоит ли сегодня уделять столь пристальное внимание качеству записи, если в конце концов запись попадает в Интернет и большинство слушателей получает ее именно оттуда? Ведь в формате MP3 разница в звучании уже не так очевидна.

— Я не могу делать свою работу с оглядкой на слушателя. Для меня основным критерием оценки моей работы является мое собственное мнение. Качество записи и уровень выполненной работы в первую очередь должны удовлетворять меня, а уж что там заблагорассудится сделать с моей записью слушателю — это никому не известно. Да, люди, привыкшие слушать MP3, разницы не услышат. Люди, привыкшие работать в цифре, — тоже. Но я-то ее слышу! И потому не могу делать свою музыку по-другому. Да и потом, сегодня звук убивается форматом MP3, а вчера, например, его точно так же убивали дешевые несовершенные проигрыватели, но при этом всегда были люди, которые слышат разницу, потому что хотят ее слышать. А вот если все начнут записываться с оглядкой на MP3, шансов услышать разницу уже не останется.

В своей работе вы применяет цифровые технологии?

— Да. И даже больше того, на данный момент примерно половину своей музыки я делаю при помощи цифровых технологий. Им невозможно отказать в практичности, что, в общем-то, и подкупает. Я довольно широко использую Vintage Keyboards и Virtual Guitarist. Вы слышали, как звучит «виртуальный гитарист»? Это же просто фантастика! И при этом мне не нужно тащить на запись целую гору колонок и усилителей, не нужно настраивать звук… Просто нажал на кнопку, и все. Там, где это допустимо, я очень широко использую подобные программы. Но все же есть вещи, которые обязательно должны быть записаны на ленту. К таким я отношу ударные, бас, ведущий вокал. А с гитарами, клавишами и бэк-вокалом вполне можно поработать при помощи компьютера. Компьютер дарит быстроту в работе, минимальное время от рождения музыкальной идеи до ее воплощения.

То есть вы не поддерживаете идею разделения мира на два полушария — аналоговое и цифровое?

— Спор между аналогом и цифрой, на мой взгляд, не имеет под собой никаких оснований. В чем вообще суть проблемы? В том, что цифровой звук звучит не так реалистично? Так на самом деле и аналоговая запись — это тоже не «живой» звук, поскольку это такая же запись. «Живой» звук можно услышать только на концерте. Так было и будет всегда. Другое дело, что ты хочешь получить от той или иной технологии. Цифровые технологии, например, несравнимо удобней аналоговых: нужно проделывать гораздо меньше работы, исключается очень много чисто механических действий. Но при этом нужно понимать, что цифровые технологии не могут заменить, например, настоящий «хаммонд» или исправить неумелый вокал. Если ты хочешь, чтобы на записи звучал «хаммонд», то есть только один выход — найти и записать настоящий «хаммонд». Другого выхода нет, так как ни один синтезатор не может смоделировать этот звук, поскольку у него совершенно другая природа. Все зависит от того, какая изначально поставлена задача. А те или иные технологии — это лишь способы ее решения. В этом вопросе у каждого своя правда. На цифровых технологиях уже выросло целое поколение музыкантов, которые думают, что аналоговый звук — это такой плагин. Это поколение уже не играет музыку, оно нажимает кнопки.

Как вы оцениваете ситуацию в современном музыкальном мире? И есть ли, на ваш взгляд, какие-либо способы ее изменить?

— Сегодня в музыкальном мире главное значение имеют деньги. Особенно там, у нас. Производство музыки поставлено на поток, и делается она по рассчитанным стандартам. Я думаю, что это неправильно, но совершенно не знаю, что в такой ситуации можно сделать. Ну, не объявлять же шоу-индустрии войну. Я делаю то, что могу. Пишу свою музыку, издаю ее. А тем, кто занимается или собирается заниматься музыкой сегодня, со стороны своего опыта могу лишь сказать, что если вы хотите заниматься музыкой только ради денег, не делайте этого — вы будете очень сильно разочарованы. Но если вы хотите заниматься музыкой, потому что не можете ею не заниматься, то вы не будете разочарованы никогда. Вот, наверное, и все, что я могу сделать в данной ситуации.

Кен, я слышал легенду, которая гласит, что на создание «July Morning» вас вдохновил новейший для тех времен синтезатор Mini Moog. Скажите, пожалуйста, это правда?

— В этой версии есть неточности. «July Morning» я написал во время тура, в автобусе, под акустическую гитару. А относительно Mini Moog история была следующая: когда мы записывали эту песню, в Англии был лишь один человек — Манфред Мэн, который имел Mini Moog. Он никому не разрешал им пользоваться. Но на записи Mini Moog мне был действительно нужен. Поэтому нам пришлось... пригласить Манфреда Мэна. Вот, собственно, и вся история.

Интервью Александра Хорева